Притащив 1ого августа в Тбилиси, к счастью, не пострадавшие при перелете велосипеды, никто не думал, что отдых будет на столько необычным. Радостное настроение посетило еще в самолете, при знакомстве с сидящим рядом кавказцем , который пытался угостить вином и спрашивал о том, есть ли где жить : “ А если нет - можно позвонить другу и все устроить наилучшим образом”.
Сборка “коней” в аэропорте привлекла внимание дюжины таксистов, реагирующих скептически, но по доброму, на столь “экзотические” приготовления. Увидать в Грузии велосипед довелось только в прибрежных зонах, поэтому шоу заинтересовало и представителей милиции. Не знаю, в какой бы еще стране толпой стали помогать крепить колеса , рюкзаки, проверять шины и поцарапанные вилки. В маршрут были внесены коллективные поправки, кто-то рассказывал о том, что собирается в Ирак. Мы колесили по бережно освещаемой чужими фарами дороге, впитывая горячий ночной воздух и останавливаясь возле указываемых нам фонтанчиков с питьевой водой. Подумалось : “Не в такой ли опеке и заключается предназначение настоящей милиции?!” Было очень приятно и тепло наблюдать за умением блюстителей порядка превращать ночной дозор в приятную прогулку, до самого старого города. С рекомендациями гостиниц последовало и предложение поужинать вместе.
Как выяснилось позже, грузины отказывать себе в удовольствиях просто не умеют: рабочий день у большинства начинается с одиннадцати часов, к двум еще можно попасть в пробку из-за опаздывающих; зато к пяти все рестораны забиты успевшими поработать. Местные жители могут не обращать внимание на множество трещин в исполосованной ржавыми потеками штукатурке, на облезшую краску ажурных решеток и плавающие лестницы. Даже превращение целых этажей в руины, как не странно, добавляющие пикантности атмосфере города, не помешает им сыграть в нарды, карты или пообедать в “Хенкали центре”, способном приготовить и подать 300000 хенкали в день. На эти “громадные ароматные пельмени с бульоном , кинзой и специями внутри” в сочетании с соусом “Социбелли” можно променять все меню ; на серные ванны в банях, – долгие часы, потраченные на чистку окислившихся серебряных украшений, которые просто забываешь снять, засмотревшись на купола, украшенные однотонной кремовой мазайкой. “Чрепи”, предпочтение А.С. Пушкина, больше походит на дворец нежели на купальню. Храм Сиони, первая церковь, в которой я почувствовала место силы и особого состояния духа, открывающее потайные места в сознании и мыслях. Ночью оно наполняется божественной, я не боюсь этого слова, тишиной, по воскресным утрам - мужскими голосами хора “”
В темное время суток Тбилиси меняет облик, наряжается. Разноцветные огни подсвечивают эмалевые узоры и своды куполов, скалу, нависающую над набережной и ее отражение в воде, что усиливает эффект величия и неприступности к зданиям в восточном стиле, расположенным на ней. Еще в этом городе есть самый красивый фонтан в мире, похожий на золотой торт, в котором, почему-то хочется купаться с бокалом вина! “Цынандали”, “Ахашени”, “Саперави”, “Тбилисури”, “Набеглави”, что гораздо вкуснее “Боржоми”, “Гомарджобат” (Здравствуйте), “Мадлопт”(Спасибо) - если ты знаешь эти слова – ты уже на половину грузин. В преддверие назревающих конфликтов само по себе вылетало “Сакортвэллос Гаморджос”(Да здравствует Грузия), в ответ улыбки и масса вопросов о твоей личности, а с личностью, дорогие сограждане, как для поездки в Грузию, у нас все “То, что доктор прописал.” При торге уместным аргументом является вопрос: “А как для украинца?”, - мало того, что скостят, сестрой назовут, руку пожмут и расскажут о тетке в Керчи, бабке под Донецком, школьных годах али студенческих в Киеве; еще и “разом нас багато” пропоют. Приглашение в дом выпить вина после случайного контакта - дело обычное, и чем дальше от большого города- тем сложнее объяснить, что ты не голоден, и у тебя есть график передвижения, которому и так не получается следовать, потому что уже везде чувствуешь себя дома. Не смотря на то, что ты гость; вернее: именно потому, что ты им являешься. Запланированные два дня в Тбилиси превратились в пять, и удивительно, что не в шесть или восемь, потому что старые грузинские друзья, Гоча и Тамуна - это аргумент для того, что бы остаться на совсем. Пропитанные вином, мы решили сэкономить время и перенести на следующий раз “гостины” в Кутаиси, в котором не пить будет не возможно, и посещение родины Сталина Гори. Проехали мимо до Самтреди, ближе к морю.
Электричка удивила просторной планировкой, мужчины - пристальным вниманием, что напомнило о прибывании на ближнем, но Востоке, и заставило достать из сумки платок. Какой-то пьяница, указывая на моего спутника, возившегося с колесом, спросил: “Муж или сосед?”, затем отобрал у меня минеральную воду и почему-то выбросил в мусорный ящик. Через минуту у меня была новая бутылка, купленная очевидцами: “Извините! Грузины не такие! Он пьян!” Такие, не такие, но все - хитрецы, для которых очень важно, что бы все знали, на сколько они гостеприимны. Искренне хотят влюбить тебя в себя, отдавая и показывая лучшее, тем самым покупая твою лояльность на веки вечные. В этом есть что-то наивное, чрезмерно горделивое, кто-то может сказать: “показное”. А я думаю, что заботиться о своей доброй славе, - это на много лучше, чем не заботиться о ней вообще. И не важно, что именно стимулирует рождение добрых дел и эмоций.
В четыре утра, после трех часов сна, мы еле вытащили друг друга из поезда и оказались на безлюдной станции. На перебой зевая, собрали транспорт, пошуршали картой и рванули в сторону Озургетти, считая по дороге светящиеся в темноте четырехметровые кресты, обмотанные гирляндами желтых фонарей. На рассвете патрулирующая “Полиция”, как они поправили, а не “Милиция” порекомендовала ехать по шоссе и не заезжать в горные села, но мы выбрали путь живописнее, с двумя перевалами, измотавшими меня в край. Это стоило того, что бы повидать фактурную старушку, которая гналась за нами с подолом, полным орехов, утомить продавщиц чурчхелы игрой в “прятки” с объективом, поразиться жесткому спокойствию во взорах селян, дивным тропическим цветам и дюжинам коз в развалинах покинутых домов.
Ближе к концу дня, для того что бы помочь мне не заснуть на ходу и добраться до пункта назначения, мой спутник, небывалый знаток Грузии, шокировал меня рассказами из горной Сванетии, полной башнями кровной мести, от которой единицам удалось уйти: "Сваны – бедные, гордые и вооруженные до зубов, прославились особой жестокостью к врагам и презрением к смерти. Оружие есть в каждом доме. Пятнадцать лет назад, когда из Абхазии уходили через горы остатки нерегулярной армии, раненные и умирающие бросали Калаши на дорогах как бутылки из под кока-колы. Современные сваны уже не помнят, откуда все это пошло, но даже в двадцать первом веке они живут и умирают по своим, кровным законам. Историки полагают, что в основе традиций кровной мести лежит культ волка. Об этом существует масса анекдотов. Самые показательные – те, которые рассказывают о себе они сами. Приехал к свану гость из Тбилиси. Пьют чачу в каменной башне. Подойдя к окну, гость обнаружил, что из соседней башни в него целится другой сван. Гость в страхе подбежал к хозяину: «Генацвале, твой сосед хочет меня убить!». На что сван ответил: «Не переживай, дАрагой! У него тоже будет гость!»
Семьи привыкли вести счеты, старики - идти к врагам, что бы отдать свою жизнь воимя прекращения войны и спасения молодого поколения. Мужчина, забывающий о мести, позорит род свой, не имеет права на слово и будущее; понимая это, матери брали грех на себя, выручая шестилетних сыновей. Не известно, через сколько поколений гуманность растопит жестокие традиции этого края, известно только, что молодежь спускается с гор.
Картинка перед глазами вырисовывалась еще та. Я - человек, до сих пор не способный осознать, что люди могут убивать друг друга, была возмущена и расстроена: понятие “Братъ кровъ” в моей системе координат тождественно с животным “звоном яйцами”. Вскоре усталость добралась и до этого чувства, и до меня самой, уже давно спешившейся и еле волочащей ноги. Ныть я не начинала, но, видимо, мой внешний вид натолкнул на мысль о разведке, и Лешка поехал вперед в поиске долгожданного и финального спуска . А я решила сбросить темп, и пока нет перед кем держать марку – сачковать, оглядываясь по сторонам. Из листьев кукурузы высунулось лицо: как всегда: пара фраз, пара фотографий, и мои извинения за спешку. Я подняла вел и посмотрела на ненавистный подъем; то, что я увидела перед собой заставило остановиться. На встречу ко мне почти бежал здоровяк с ружьем в руке, высматривая кого-то. Рука потянулась к кофру, но испытывать этого парня своим интересом я не стала. Отвести о него взгляд тоже не получилось.
- Гомарджобат (Привет) из Украины!
- Гомарджобат
- Отлично выглядишь
- Это нормально, - ответил он сухо, задал вопрос кукурузному чекисту, услышал гул машины, и быстренько перемахнув через тын, а ружбаечку за яблоньку. Если бы он начал посвистывать - я бы умилилась. В бобике сидело четыре амбала. Мой герой запрыгнул к ним, а я ускорила шаг. Кадром из фильма был момент, когда я услышала тормоза у себя за плечем и медленно, как кролики в мультиках, обернулась в их сторону, решив быть максимально учтивой и спокойной.
- Красавица, давай подвезем!
- Нет, спасибо, я с велосипедом.
- И велосипед подвезем (нахальный смешок)
- И с человеком.
- И где же этот твой человек?
- Там! Проверяет расстояние до перевала. Сейчас подъедет.
- И тебя подвезем, и велосипед подвезем, и парня подвезем, всех подвезем! Давай дружить!.
- У него разрешение спросить нужно, - ответила я , вспомнив о том, что покорных мужчинам женщин здесь больше ценят. После трехминутного словесного напора дошло до вопроса о замужестве. Я показала руку в вело перчатке, под которой, видимо, есть кольцо. Шутка разрядила атмосферу:
- Как же я опоздал!
- Как же я успела!- с хохотом они удалились, а я вздохнула и поняла, что спать больше не хочу.
- В раю живете! - крикнула я вслед, предвкушая двух- трехкилометровый полет над сотнями усадьб.
В этой местности зимой растения остаются зелеными, под грудами снега, позже питающего речку невиданного мной до сих пор цвета молока с бирюзой. Освежившись в ней, прибыли в Озургетти, город советских развалин, в котором нельзя жить, и с трудом можно переночевать. Не понятно, как люди могут сохранять приветливые улыбки, существуя в подобной нищете. Ни бистро тебе, ни театра, просто красивого здания, зато есть гостиница “Гурия”- плацдарм беженцев из Осетии, Абхазии. Вытянутый из глубин на центральную площадь “Титаник”, экскурсия в который доказала, что внешний вид - это предисловие. Отсутствие кафеля, местами пола, обоев, сантехники, штор компенсировало наличие новеньких стекло пакетов, полуметровых клочьев паутины, гор штукатурки, пятен и дырок на постельном “белье”. Нам подмигнули и предложили снять номер на часок, от чего рефлекторно передернуло обоих. «А ведь для потерявшего дом и близких или влюбленной пары это место может оказаться единственным приютом»- подумалось мне. Хочется верить, что в редко светящихся вечером окнах этой посудины способно теплиться чье-то счастье.
В Озургетти люди ездят на мото - сараях собственного проектирования, ходят в гаражи с надписями “Покер клаб”, под шансон цедят пиво в пивнушке “С видом на “Гурию””, в которой приносят майонез, помня о вчерашних твоих предпочтениях и почему-то хранят коньяк в морозильной камере. Понемногу ты начинаешь привыкать к здешним странностям и не удивляться прибитой к одинокому дереву розетке, шнур от которой ведет куда-то далеко.
Далеко в Аджарию! Под приятным теплым ливнем, как в детстве, наперегонки и перекрикиваясь, мы катили на юга останавливаясь для пары глотков домашнего, подаренного нам в дорогу продавщицей вина, вина). По дороге узнали, что в Цхенвали началась война, а я случайно переехала голову мертвой, валяющейся на дороге, кошке. И, черт возьми, в такие моменты возникает ощущение причастия к ее смерти! Как и ко всему, что тебя не касается, но происходит вокруг и цепляет все глубже и глубже. Информация еще не подкреплена образами, деталями, пока не страшно. Все опасения убаюкало море, а мысли занял сочный арбуз, который мы «тут же» приговорили на берегу.
Курортный город Кабулетти с длинным чистым пляжем и пальмовыми аллеями встретил вестью о многократных бомбардировках Гори, Зузгиди, военных частей и жилых районов. Что-то в воздухе повисло. Люди задумчивы и прикованы к телевизору с голосом Соокошвили, пляжи начинают пустеть. Официантка сообщает о бомбардировке военной части в Кутаиси и грустно добавляет: “ я от туда”. Лешин друг тоже, и ему не возможно дозвониться, зато в беседе с Гочей узнаем о танках под Тбилиси и блокаде дорог: передвижение «в, из, по» оккупированной части страны более не возможно. Наш вылет по эту сторону блокады, из Батуми: пронесло! Бомбам паспорт не покажешь, а замороженной президентом банковской системе, тем более, ни до кого нет дела. Вести о смертях представителей иностранной прессы в оккупированной зоне вызывают возмущения общественности и моего спутника - журналиста. Мы звоним и предлогаем Гоче с семьей лететь в Украину с нами , но он врач и может здесь пригодиться.
Ужин тише предыдущих: у соседей по домику призвали сына. Общая мобилизация, люди собирают вещи и уезжают кто куда, милиционеры чаще проверяют наши документы и советуют уехать. Пугает по ошибке издевательское “English!GO!GO!”, услышанное от толпы детей. Поэтому вело каска западного вида попадает в рюкзак, а мы используем только украинский язык, действующий на грузинов, как табличка: “Свои!”, “С нами!”
В утреннем выпуске новостей ничего утешающего, в трех последующих повторения утренних. Кое что нам переводят, жалуясь на недомолвки и вдруг капризную телефонную связь. Нужен интернет! Его disconnect во всех кафе, как ничто другое, наконец-то вызывает ощущение болезненного дискомфорта. Удивительно, что отсутствие права на информацию способно напугать современного человека на много сильнее, чем весть о жертвах боевых действий. Чувствуешь себя загнанным в стойло бараном, который ничего не знает о часе и месте забоя и может только чувствовать и бояться. Появилась злость, а за ней и не фарт. Мы не можем уехать потому что в объектив попала вода; ей прописан покой в теплом не солнечном месте. Попытка слить фотографии в гостинице Коладзэ на приставке для “Lines” длится 2 часа и ни к чему не приводит. Отец Кахи , как ни в чем не бывало, сидит со стариками на лавочке и молча выслушивает претензии, а затем так же спокойно наблюдает за нашей бурной реакцией на пробитое колесо. Вечер потерян для переезда, но не для “приятной” беседы о войне с жертвами фото сессии.
Объектив спасен, едем в в Зеленый Мыс, Тсыхи-Дзыри. По дороге встречаем футбольное поле с двумя юными игроками. Ловим кадр, кадр ловит девушек, желающих присоединиться к игре. Покидаем уже активный матч между командами по четыре человека. Порой, объектив способен напомнить людям о самоотдаче и азарте, возбудить интерес к до сих пор постылому процессу).
Военные базы теснятся. Куда им деться? Сколько там той Грузии?! Стемнело в Чакви, отель в окружении соломенных бунгало на длинных деревянных ножках приютил нас. Тут подают самые вкусные хачапури по аджарски - хлебцы в форме глаза, наполненные сыром, маслом и плавающим по центру целым желтком. Можно ли получить от них удовольствие, если их подают дрожащими руками?! После предложения присесть и выпить вина официантка не сдерживается и плачет: она из Поти, там бомбили порт.
- Семью вывезли?
- Да! Успела. Сына и дочь. Нино и Илью. Там же были невинные люди!? Обыкновенные служащие. Мои друзья.
- Посидите с нами! Начальство поймет.
- Не могу. Много клиентов. Приходите завтра. Я буду тут. У меня будет выходной.
Из Поти ходит паром в Украину. Как хорошо, что на развилке в Самтреди выбрали Кобулетти. Как плохо, что ни чем не возможно помочь!!! этим когда-то веселым и отзывчивым людям, которые через одного на дороге, если ты остановился, спрашивают, не нужна ли помощь. Я перезвонила в Киев и на всякий случай подготовила близких к передаче денег в Турцию, не смотря на то, что авиакомпания подтвердила актуальность вылета. Слишком быстро все тут происходит. Поговаривают о том, что у Грузии не осталось ничего. Самолеты не успели взлететь, танки не успели спрятать, теперь переключились на корабли. Какая же быстрая и спланированная реакция на “Грузинскую агрессию”!? И почему о передвижении техники по России на юг было известно еще за месяц до потасовки в Цхенвали?
Горячий душ немного успокоил. Засыпая, я думала: “Ну и отпуск! Баста! Завтра – пляжный день! Ничего больше знать не хочу!”
Утром почти получилось корчить из себя беззаботных тюленей: играли в пинг-понг, попивая джин-тоник. Мешала накипевшая недосказанность: - Еще два , пожалуйста!- но бармен в ответ задвинул боковую решетку бара, закрыл на замок и начал прятать бутылки с выпивкой. Из-за плеча послышалось:
- Здравствуйте! Я хозяин гостиницы, Иераклий. Вы можете оставаться, я Вас не выгоняю, но считаю своим человеческим долгом предупредить. Я уезжаю, закрываю отель, рекомендую Вам поступить так же. Вот Ваши 50 лари за следующую ночь.
- Все так серьезно?
- Дело в том, что здесь расположена база НПО и поставлен радар. Его могут бомбить.
- Где это? Близко?
- Вон там. С моря виднее.
- Сцуко! 50 метров от балкона!
- Номер с видами! - никогда не думала, что реакцией на подобную ситуацию будет такое веселье. Мы улыбались как два идиота.
- Залпы! Слышите? Три. Далеко. Слышали?- прислушивался хозяин, задвигая вторую решетку и теребя увесистую связку ключей. Мы поплелись к морю:
- Посмотри на этих людей! Они и не знают, где находятся? Их не предупреждают? Милиция не может проинформировать мирное население об опасных зонах, что ли?
- Не знаю. Видать, не до того. По гальке топал малыш с надувным кругом. Его придерживала бабушка, позже снабдившая нас брынзой в дорогу. На фоне самой вышки нежилась компания нимфеток, часто меняющих позы и поправляющих волосы, но королем пляжа был рыбак. По пояс в воде, со знанием дела закидывал он удочку, невозмутимостью своей выказывая полное безразличие к расположенному за его спиной радару: это был кадр!
Леша успел сменить карточку до того, как к нам подошли двое в форме, я и не рыпалась. Вежливо но уверенно нас пригласили внутрь, отговариваться смысла не было. Нужно отдать должное грузинской культуре: вместо “Сука, к ноге!” военные вели корректный допрос: Не волнуйтесь, пожалуйста! Все будет хорошо. Вы должны понимать, у нас такая ситуация. Сегодня ночью разбомбили таких же 2 объекта, один в 40ка км от сюда, другой под Батуми. Содержимое моей карточки было проверено, последняя съемка удалена, фамилии записаны, а мы отпущены:
- Держитесь ребята! Не сладко, видать, Вам тут сидеть и ждать.
- Не сладко.
- Нужно ехать в Сарпи, Даша, к границе. Только рядом с Турцией ничего не будет : член НАТО. В Аджарии беспредела быть не должно: тут особые договоренности с турками.
- Давай хоть искупаемся.
- Вино и форель. Я пока заклею колесо.
- Почему они бомбят по ночам?
- Темные дела проще делать по ночам.
- Что бы не видеть разбегающиеся по земле точки?
Вчерашняя официантка так и не появилась, зато вернулся обратно тбилисец, выехавший с рассветом женой и детьми на родину: не впустили.
Во время завтрака держали на всякий случай камеры при себе. Случай еле не представился, от гула самолетов высоко в небе стало не по себе. В голове визуализировались красочные взрывы. Представилось, будь то я после тройного сальто с секундной задержкой для наилучшей композиции кадра, вовремя отскакиваю от летящего осколка бетона или арматуры и, удаляясь прочь, кричу « Есть!». Красота момента искала отображение в цифровом формате
- Так бывает со многими легкомысленными романтиками, которые еще не знают, что такое военный репортаж!
- Наверняка, уносила бы ноги быстрее всех. Хотя, кто знает!?- ответила я.
Перед самым отъездом мы познакомились с компанией подростков, угостили их пивом и узнали, что прячутся они среди туристов на пляжах от военных машин, разъезжающих по домам с повестками. Родители отправляют детей, кому более шестнадцати, к родственникам или просят не показываться на улице. Юноша на русском (хотя, русский язык среди молодежи почти никто уже не знает) рассказывал нам о своих симпатиях по отношению к одной из девушек, получая искреннее наслаждение от того, что объект его внимания ничего не понимает, а лишь догадывается о сути разговора. Расставались уже как старые знакомые, посвященные в секреты, планы, много раз оглядываясь и желая удачи.
Когда забрали свои вещи в гостинице, я вдруг заметила на стенах картины жены Иераклия, впечатлявшие меня. Я даже прихватила ее буклет с иллюстрациями. “Если бы все умели с помощью живописи удовлетворять свои амбиции!? Было бы в мире спокойнее?” спросила себя я, но воспоминания об акварелях Гитлера умерила пыл моих надежд и усилила желание быстренько крутить педали, пока не дали. В этот раз по прямому шоссе. Но по пути творческий порыв в очередной раз взял верх над спешкой. Два вентиляционных кулера в тоннеле грозно свисали с потолка. Они неспешно перемалывали проникающий внутрь холодный свет, и я достала штатив. Длинная выдержка, несколько движений камерой, и череда фонарей превращается в волшебные светящиеся нити.
- Камеру! Сюда! Быстро! Я сказал: “Быстро!” “Сюда”- я сказал! - громко и грубо кричал из остановившейся рядом машины человек в форме. Его спутник молчаливо протянул ко мне руку и забрал фот. Секундой позже я поняла, что больше никогда в жизни так просто, без прямой угрозы, камеру не отдам. Водитель ударил по газам, а я, запоминая номера, погналась за ним, готовясь к худшему. Преодоление двухсот метров до просвета мне показалось вечностью. Я успела попрощаться с верной восьмидесяткой и карточкой, на которой было все, за чем я охотилась почти две недели.
Машина стояла на обочине, а “авантюристы” пытались включить экран. С криками “Слава Богу! Зачем же так пугать?” я подъехала и помогла им разобраться. На этот раз было вызвано начальство и сделан запрос по рации. Мне предложили сигарету и начали расспрашивать о Киеве. Попытки подловить в несовпадениях не страшили, а вот задержание в Чакви три часа назад при съемке радара, которое могло быть зафиксировано, заставило понервничать не на шутку.
Поэтому в Батуми, при самом въезде, в при портовом кафе, был заказан не менее необходимый чем утром, джин-тоник, а вместе с меню новая доза боли местного населения:
- Сама из России, Живу в Грузии уже 10 лет. Кто я теперь, кому нужна? Ни там теперь, ни тут. Молодых ребят полегло столько!? В Поти три тысячи молоденьких резервистов на пушечное мясо пустили. Что же они делают? Соокошвили со своим “Белым домом” доигрался. В Тбилиси резиденция Соокашвили очень походит на Белый дом, а ругательствами сограждане президента обложили после того, как стеклянный купол на этом самом доме крутиться начал. О размерах, территории и степени охраны Американского посольства я промолчу, позволю себе одно лишь 2 слова - “Мини-Пентагон”.
- Домахался тряпкой красной перед быком здоровым, - не унималась повариха - “НАТО! НАТО!” Где теперь это “НАТО”? Где миротворцы, что бы остановить этот беспредел? Хотел вступать? Вступай себе тихонечко! Так нет жеж. Гигант, тоже мне!? Думал, как проституткам своим под окнами пьяный кричать на весь Тбилиси мог : “Я тебя все равно отимею!”- так и Путину может? Теперь Путин нас имеет, а он в телике спрятался. Не понятно ему было, к чему все идет, когда Россия паспорта свои абхазам за копеечные льготы выдавать начала? А абхазов винить нельзя, если жить нет за что. На купола дискотечные им хватает. Я не политик, но мне и то было понятно, что любого рода провокации до добра не доведут, и повода давать нельзя! Мне! Повору! Рыба у нас сегодня кефаль и форель есть, будь она не ладна.
Скрывай, не скрывай, а плохие слухи распространяются быстро. Три миллиона человек - население всей Грузии, не могут быть не связанными друг с другом. И когда мне говорят о фактах СМИ и о том, как все на самом деле было преувеличено, мне больно и не приятно. Достаточно представить себе подобные события в Киеве, населением в те же три миллиона человек, и понять, что не быть в курсе происходящего вокруг ужаса просто не возможно. Даже потому, что каждый день делаешь заказ родственнику или другу кого-то, кто уже пострадал самым разным образом.
Я не претендую на объективность, я пишу о том дыме, который заставил прослезиться, которого без огня не бывает. Разумные люди выключили бы телевизор после сравнения новостей РТР и CNN, я свой внутренний телевизор, к сожалению, выключить не могла. Могла лишь записывать. Фотосессия получилась эмоционально бурная и блурная: ночующие в ожидании бомбардировки на улицах Батуми люди с подвижной от возмущения мимикой активно жестикулировали. Снимать подобное при скудном освещении практически не возможно. Говорили о матери Путина, живущей в грузинском селе Мэтэхи, о древнем женском монастыре, в который ворвались солдаты и грозили массовым изнасилованием, о мародерстве, изъятии компьютеров из банков, мебели и посуды из домов. Парнишка, находившийся рядом, поговорил по телефону и сказал, что русские вошли в Чакви час назад. Мне почему-то вспомнились картины в нашем отеле. Осуждали политику чеченов, воюющих с империей еще совсем недавно и ныне участвующих в этом конфликте на стороне завоевателя. Жалели о грузинских кораблях, выведенных и потопленных под Поти . Вспомнили даже о и тихой трагедии Тбилиси 1989 года, о которых я ничего раннее не знала.
Пятнадцать лет назад войска ВДВ (дивизия имени Дзержинского) военного округа разогнали многодневный мирный митинг в Тбилиси. Проехавшиеся по улице танки вызвали обратный эффект, и улицы переполнились. В 4 часа утра 9 апреля мирные граждане были атакованы десантниками, использовавшими саперные лопатки и слезоточивый газ “Черемуха”. Свыше 200 получили ранения различной тяжести. После этих событий в Грузии увеличилось количество приверженцев независимости, которой добились спустя 2 года. Смерть 20ти ни в чем не повинных человек порой способна повлиять на многое. Позже было заявлено, что солдаты были не вооружены, и ничего страшного не произошло. Политики так часто повторяются!?
Люди научены опытом и теперь некоторые ночуют в церквях. При входе расклеены надписи “Не стреляй!”. Флагами Грузии обвешены балконы, машины, люди. Толпы митингующих молят мир о защите на главной площади, у здания, обтянутого национальным флагом. Дети с плакатами и свечками, плачущие женщины, студенты с транспарантами кричат “Остановите войну!” По очереди читают стихи, поют песни, обнимают друг друга и вместе негодуют. Слова поддержки обращены к матерям погибших в Поти, безутешным из-за невозможности похоронить своих детей: их тела не выдают, а количество жертв не оглашают.
Атмосфера единства напоминает Оранжевую революцию, после которой мало что изменилось. Поделили заново, швырнули пару подачек и опять начали делать деньги, деньги, деньги. Сколько Вам нужно? Почему, когда уже есть миллионы, не возникает желания сделать мир лучше и оставить по себе добрую славу?
- В Грузии не пьют пиво за что-то важное, не смотря на недавнее дозволение грузинского патриарха Ильи, только вино! Пивные тосты теперь адресованы Соокашвили – рассказывает семнадцатилетний чемпион по боксу Ренат. Он вместе с парой юношей и симпатичной «гого» (девушкой) предложил нам показать ночной Батуми. Мы сидим на террасе кафе на набережной, которая вряд ли когда-либо была на столько пустынна в августе месяце. Отдыхающие поторопились воспользоваться бесплатными рейсами, предоставленными грузинскими авиакомпаниями. Все в эти дни в Батуми только для нас: и застывшее гигантское «чертово колесо», и широкие пляжи, и с особой радостью реагирующие на наше появление работники сферы обслуживания.
Высматриваем с помощью зумов колоннаду «завоевателей», о которой ребята были предупреждены другом из Чакви. Медленно ползущие по противоположной стороне набережной огни вызывают суету. Объявлен комендантский час, и все должны находиться по домам, но очень хочется посмотреть на то, о чем наслышаны , на тех, от кого так долго драпали. Десять раз мы меняли локацию, что бы найти место, с которого бы нас не было видно и можно было снимать. Избегали все этажи и балконы и нашли. Начался спор: ведь объектив может быть принят за снайперку. Не важно, чем он закончился. Потому что торжественного шествия в засаде так и не дождались. «Слишком много внимания им!» - решили мы и пошли спать.
Утром, после пятой солнечной улыбки, стало ясно, что подписаны какие-то документы, влияющие на погоду дальнейших дней. Вдруг послышалась русская речь. Мы оставили вещи в отеле поехали на пару оставшихся дней в Квариатти, тихий прибрежный городок расположенный на границе с Турцией, где нам свезло по смешной цене остановиться в отеле, который предпочитал Соокошвили и искупаться в потрясающе чистом и прозрачном море.
- Почему так дешево?
- Никого нет. Сейчас, лишь бы что заработать. Очень многие отстроили отэли в кредит, и теперь вынуждены продавать за бесценок, что бы расплатиться с банками. Сезона не было – единицы, которые не побоялись приехать отдыхать сюда, не стали рисковать, когда все началось.
Больше всех всегда достается простым людям. Денег почти не осталось, поэтому наши зубы полировала несоленая брынза и вручную нарезанные салаты с кинзой. Терпкое домашнее вино в десятках галлонов, доступ к которому был добродушно предложен хозяином(что порадовало нас как никогда), превратило реальность в трехдневный ленивый сон и заставило на время забыть обо всем, что случилось до этого. Масштабная гроза с громом и молниями в половину панорамы человеческого глаза и без дождя устроила над велюрово - черным морем финальное представление, которым, уверена, любовались и в Украине. В голове крутились высказывания грузинов: « Наверное , следующий Крым. Это все правительство, люди не виноваты. Мы дружны с русскими. Хорошие люди». « Хватает же силы у них мыслить именно так!?» - восхитилась по началу, а затем обмякла от мысли о тех, кто холоден и уже ничего не думает по этому поводу.
На уроках истории, между прочими событиями, детям опишут эту короткую незначительную войну со свежеиспеченными деталями. Расскажут, как оно бывает и обучат действовать по накатанным поколениями схемам. Этика, эстетика, религиоведение, экология. Таких дисциплин нет и не будет в школьных программах. Потому что никому не нужны подобные акценты в сознании. Народ не должен заниматься своим внутренним миром, он должен работать и учасвовать, когда потребуется, иногда видеть врага, которого покажут по телевизору, опишут в газете или по радио. Шестилетняя девочка в местечке Квариати играет в «Contrstrike» и не пеленает больше кукол, а мальчик идет на войну, потому что кто-то сказал. Не особо ведомых, можно споить водкой, убить сигаретами, рассадить по тюрьмам за пакет запрещенной травы. Технический прогресс подмял под себя все мечтания и сузил рамки восприятия друг друга : у кого оружие - тот прав, у кого машина - быстр, у кого кнопка- главный. Мне будет не накладно оформить визу при въезде в Крым. Ни один метр созданной не нами Земли не стоит жизни моих близких и врагов. Не патриотично? Плевать! Я буду сбегать по всему свету от насилия и призывать к этому друзей!
Сверкнула молния, я отпила из бутылки и посмотрела в небо.
- Да и не долго сбегать осталось. Скоро планета продемонстрирует всем сказку «Рукавичка» и покажет, чем стоило заниматься вместо того, что бы истреблять друг друга.